ГОСТИНАЯ РОДЖЕРА ТЕЙЛОРА (Страница 2 из 3)

Здравствуйте, Роджер! С ОГРОМНЫМ!!! удовольствием прочитал Вашу первую книгу "Рейсы простого моряка". Как будто сам побывал с Вами в плавании. Просто нет слов! Спасибо большущее!!!
С уважением, Роман Шкловский (мы с Вами немного разговаривали на выставке)

Отредактировано Roman_S (2012-04-04 16:53:03)

Спасибо, Елена! Роджер замечательный! Я только что дочитала его гениальную книгу. Закрыла последнюю страницу и тут же открыла первую, чтобы снова разделить его приключения и согласиться с каждой сказанной им фразой. Она должна быть настольной для каждого, кто выходит в море. Спасибо Вам за возможность познакомиться с книгой и ее автором. Привет Веселому Роджеру!

Елена, спасибо большое! Ваша ошибка мне очень понравилась! Я помню очень ясно нашой интересный разговор о Муатисье. Может быть, Я скоро увижу "Джошуа": моя вторая книга будет изданна на французком языке в мае. Французкий издательский дом, La Decouvrance, находится в Ля Рошели. Было бы очень интересно - Я в первый раз познакомился с Муатисье и с "Джошуа" в 1977 году в Новой Зеландии.
С уважением
Роджер

Здавствуйте, Сергей! И большое спасибо за очень важный и интересный вопрос. Есть и простой ответ и сложный ответ!
Простой ответ - на этой яхте Я уже путешествовал 20,000 морских миль, большинство в Северном Атлантическом Океане и в Арктике, без трудности. Моя слелующая яхта, Мингминг 2, тоже оборудована скуловыми килями. Вывод ясный!

Сложный ответ - все подробности и обсуждения почему этот корпус мне нравится - находится в второй книге, и в статье из моего сайта, которого, может быть, Равел Чечёхин переведёт:

ON BEING SHALLOW-MINDED
The world of sailing is full of received wisdoms, articles of faith that have become so ingrained in the water-borne psyche that they are accepted without the slightest review or reflection. Take, for example, the simple matter of keels. A sailing man is usually inordinately proud of the length of his appendage. The deeper it plumbs the depths, the better. Add a bit of hydrodynamic styling and you have the ultimate in sea-going machismo. A man has to have draft, after all, and plenty of it. Draft gives you stiffness, don't you know, and stiff is safe.

So runs the theory, and it will be expounded without fear of contradiction in every yacht club bar from Looe to Largs. From time to time I'm asked about mine. 'Got a good-sized undercarriage, have you?', the question goes, and given that these days my only sailing is of the ocean-going variety, a good red-blooded hunter-gatherer affirmative answer is anticipated. Something along the lines of: ' You betcha! A real humdinger! Low-slung and packing a ton of lead!'

My actual answer, whispered hesitantly and with more than a hint of apology, can bring a bar-room packed full of hulking foredeck monkeys and their imperious skippers to an instant, cut-glass silence. Eyes widen. Brows furrow. Heads shake in disbelief. Tongues tut. And then, after that brief first wave of sympathy, backs turn on me. The huddled conferences begin. 'Wow!'. 'You hear that guy?' 'Unbelievable!.' 'What a loser!' 'Idiot, more like.'

The fact is, my little yacht Mingming, twenty-odd insignificant feet, small of stature but, having ranged from Iceland to the Azores within the last year, big on ocean miles, is freakishly deficient in the draft department. I think you know what I'm talking about. Yes, she's a bilge-keeler.

The received wisdom is that the bilge-, or if you prefer, twin-keeled yacht does not cut the mustard for ocean sailing. It's the configuration of choice for retired heating engineers wedded to the east coast mud. It's for lily-livered inshore sailors. It's an execrescence of yacht design; an anomolous travesty; a triumph of boring shallow-water practicality over the purer principles of gung-ho hydrodynamics. Put another way, anyone venturing offshore with such wimpish righting tackle 'Can not', in the words of the great lefthander, 'be serious!'

Oh yes they can. I'll admit that when I first put to sea in Mingming I had reservations. I remained to be convinced. Now, some ten thousand or so ocean miles and by my best count at least eight gales or severe gales later, I am convinced. Totally.

Let me count the reasons why. First off, motion. The bilge-keeler does not have the aggressive righting moment of the deep-keeled yacht. This leads to an easy motion at sea, especially downwind. Squared off, Mingming displays none of the pendulum rolling so prevalent in deep-drafted craft. This is of course partly a function of her balanced junk rig.

Allied to this is the reduction of strain on the rig. The over-stiff yacht, with high initial stability, sets up a battle royal between gravity and wind pressure. Caught between the two are the poor old hull and rigging. You may be quite happy to go to sea in a yacht whose hull and component parts are constantly under many tons of compression and tension and torsion. I sail with an unstayed mast, so am particularly receptive to anything that makes life easier on that mast, the hull, and myself.

As important as all of this, and perhaps ultimately more critical, is that the shallow draft yacht is less at risk of capsize. It sounds counter-intuitive, but there it is. Deep keels trip the craft they are attached too. If the yacht is being pushed sideways by a particularly unfriendly wave, the keel acts as a brake below the waterline, but the hull just carries on. Result - capsize. The shallow draft yacht is not tripped - it just keeps on going sideways. I've experienced this many times.

And of course, when that voyage is finally over and you are approaching that nasty stuff called land, the bilge-keeler wins hands down. It's a go-anywhere, anchor-anywhere, dry out -(almost)anywhere kind of life once your lead-line can hit the bottom.

'A-ha!' I always hear in retort. 'A-ha! But you can't blinking well sail to windward, can you? There! Get out of that!' Oh dear. It's true that, if you're talking a degree or two of pointing ability, the bilge-keeler is at a disadvantage. However, that particular argument usually reveals that the arguer him or herself has precious little first-hand experience of the realities of sailing small boats to windward in oceanic conditions. Fact is it's usually desirable, and often absolutely necessary, to sail a little bit free anyway, to maintain good boat speed in the face of waves that can get rather large and resistant. For blue water sailing I don't think it makes the slightest difference whether a yacht is single- or double-keeled.

'A-ha!' I hear once again. Received wisdoms are difficult to dislodge. Being contrarian is a tough business. 'A-ha! Maybe, BUT, your bilge-keeler, it's tender, isn't it! Can't carry it's sail! There! What d'you say to that!' What I say is 'Bunkum!' Mingming, once she gets beyond a certain point, is amazingly stiff. I have tried deliberately to capsize her in the overfalls off Anvil point, and failed. She has been on her beam ends many times, but refuses to go any further. Being junk-rigged she sails nearly upright anyway, whatever the conditions. Strangely, it is the owners of single-keeled Corribees, both junk- and bermudan-rigged, who complain of tenderness. At least two that I know of have bolted on additional chunks of lead to their keels. As far as I am aware, no serious analytical study has been made of the relative merits of one or two keels for ocean cruising. The argument always seems to be between long keels and fin keels. Bilge keels have never figured as a serious contender. Perhaps they should.

Капитан Павел Чечехин перевел пост Роджера от 10 апреля:

НЕГЛУБОКИЕ МЫСЛИ О  ЯХТАХ  С МАЛОЙ ОСАДКОЙ

Мир паруса полон благоприобретенной житейской мудрости и  догматов, настолько вросших в психику мореплавателя, что их аксиоматичность принимается на веру без малейшего критического взгляда либо размышления. Взять, к примеру, простую тему – киль. Обычно яхтсмен до крайности гордится длиной этой выступающей части. Чем глубже она погружена в воду, тем лучше. Добавьте немного гидродинамических обводов, и перед  вами яркий пример сильной и агрессивной мужественности.  В конце концов, у мужчины должна быть опора, и опора очень надежная. Она придает жесткости, ну, вы знаете, а жесткий - значит надежный.

Так это выглядит в теории,  и она будет излагаться, без опасения встретить возражения, в каждом баре яхт-клубов, от стоянки Лоо до  стоянки  Ларгс. Время от времени интересуются и моим аналогичным устройством. «У вас наверняка киль приличного размера, не правда ли?», – задается вопрос,  а так как   сегодня я хожу под парусом исключительно в океане, то от меня ожидают безусловно-положительного ответа бывалого мореплавателя.   Что-то вроде: «Уж будьте уверены!  Штука хоть куда! Уходящая в глубины и налитая свинцом!».

На самом деле, мой ответ, неуверенно, и более чем извинительно произнесенный полушепотом, может мгновенно наполнить звенящей тишиной портовую забегаловку, набитую неуклюжими палубными матросами и их властными капитанами. Глаза расширены, брови подняты, головы недоверчиво покачиваются, раздаются неодобрительные возгласы. А затем, после этой краткой волны сочувствия,  все от меня отворачиваются. Возникают стихийные митинги. «Боже мой! Вы слышите, что говорит этот парень?  Невероятно! Ну и неудачник! Скорее, он идиот».  А дело в том, что моя маленькая яхта, «Мингминг», каких-то двадцать футов длиной, мелкая с виду, но побывавшая за один только прошлый год и у Азорских островов, и у Исландии, и оставившая за кормой очень много морских миль, до странности слаба в своей нижней части. Полагаю, вы догадываетесь, о чем я говорю. Да, моя яхта имеет скуловые кили.

Житейская мудрость заключается в том, что яхта со скуловыми, или, если вам больше нравится, двойными килями, во всех отношениях не подходит для океанского плавания.  Она больше годится для вышедших на пенсию теплотехников, проникшихся любовью к илистым водам восточного побережья. Она предназначена для трусоватых прибрежных мореплавателей.  Это уродливое воплощение конструкции яхты, аномальное искажение, триумф нагоняющей скуку практичности мелководья над чистыми принципами уверенной в себе  гидродинамики. Иными словами, как сказал бы знаменитый левша (теннисист Д. Макинрой – перев.) любому, идущему в открытое море  с таким бесхарактерным стабилизирующим устройством, «Вы шутите».
О, нет, они не шутят. Должен признать, когда я впервые выходил в море  на «Мингминг», меня терзали сомнения. Мне все еще предстояло убедиться. Теперь, после порядка десяти тысяч морских миль за спиной, и, по моим подсчетам, не менее  восьми обычных и жестоких штормов, я убежден. Полностью.

Позвольте мне привести причины моей убежденности. Для начала, качка. На яхту со скуловым килем не воздействует активный выпрямляющий момент, характерный для яхт с низко опущенным килем. В результате, возникающая в море качка, особенно при следовании по ветру, выражена весьма незначительно.  «Мингминг», с ее транцевой кормой, не валяется с борта на борт, что весьма характерно для глубокосидящих лодок. Безусловно, частично в этом есть  заслуга  и ее  сбалансированного китайского вооружения.

С этим взаимосвязано и снижение нагрузки на вооружение. Яхта с чрезмерно набитыми снастями, с повышенной начальной остойчивостью,  провоцирует шумную ссору между собственным весом и  давлением ветра. Под их горячую руку попадают и бедный старый корпус, и парусное вооружение. Вы, возможно, совершенно счастливы, выходя в море  на яхте, чей корпус и элементы конструкции находятся под постоянным многотонным сжатием  и скручиванием. Я же хожу в море с безвантовой мачтой, поэтому, с особым чувством воспринимаю все, что облегчает жизнь и ей, и корпусу, и мне лично.
Не менее важным, чем все перечисленное, а в конченом счете, возможно, и самым определяющим, является то, что мелкосидящие яхты меньше подвержены риску переворачивания. Это выглядит противоречащим здравому смыслу, но это так. Большой киль блокирует плавсредство, на котором он установлен. Если яхту толкнет вбок особенно тяжелая волна, киль становится чем-то вроде тормоза под ватерлинией, но корпус продолжает движение. Как результат – переворачивание. Яхта с небольшой осадкой не блокируется, она просто продолжает двигаться из стороны в сторону. Мне неоднократно случалось  испытывать подобное. 

И, конечно же, когда плавание наконец-то закончено, и вы подходите к этой опасной массе, называемой земля, яхта со скуловыми килями легко доказывает свое превосходство. Иди куда хочешь, становись на якорь где хочешь, притыкайся к берегу (почти) где хочешь – вот такая начинается жизнь, как только груз на вашем лотлине коснется дна. 

«Ага!» - всегда слышу я в ответ. «Ага! Но ведь вы не можете хоть как-нибудь прилично идти против ветра, не правда ли? Нате вам! Вам из этого не вывернутся!». Боже мой. Действительно, верно, если вы говорите об одном-двух градусах направления движения к какой-то точке, то яхта со скуловыми килями проигрывает. Однако, этот конкретный аргумент обычно  показывает, что спорящий с тобой не обладает серьезным и бесценным практическим знанием реалий плавания против ветра на маленьких лодках  в океане.  А правда состоит в том, что, как правило, желательно, а зачастую и абсолютно необходимо, некоторое время идти в бакштаг, чтобы  сохранить приличную скорость на волнении, которое может быть значительным и устойчивым. Я полагаю, что для плавания в открытом море нет ни малейшей разницы, один киль на яхте, или два.

«Ага!» - слышу я вновь. Общепринятую мудрость трудно опровергнуть. Быть еретиком – задача не из легких. «Ага! Возможно, что это так, но ваша яхта со скуловыми килями, она ведь валкая, не правда ли?  Не может справиться со своими парусами! Вот оно!  И что вы на это скажете?». А я скажу: «Чепуха!». «Мингминг», дойдя до определенной точки, становится на удивление остойчивой. Я отчаянно, но безуспешно,  пытался перевернуться на ней в толчее у мыса Анвил.  Она неоднократно ложилась на борт, но заваливаться далее отказывалась.  Имея китайский парус, она в любом случае идет почти на ровном киле, вне зависимости от погодных условий. Как ни странно, но на валкость жалуются именно владельцы однокилевых яхт модели Корриби, как с китайским, так и с бермудским вооружением. По крайней мере, те двое, с которыми я знаком, закрепили болтами на свои кили дополнительные куски свинца. Насколько мне известно, не проводилось никаких серьезных  аналитических исследований относительных преимуществ  одного или двух килей для океанского плавания. Похоже, что все споры разгораются между сторонниками длинных и плавниковых килей. Скуловые кили никогда не считались серьезными соперниками.  Возможно, следует изменить это мнение.

The whales settled into a rhythm of endless progress along our flanks. As they grew in confidence the distance they kept reduced; before long they were crowding in right alongside, with Mingming accorded a convivial proximity that suggested honorary membership of the herd. This may sound like an exaggeration, inclined towards cuddly anthropomorphism, but bear with me: our story is by no means told.
    The whales settled into a rhythm, then, and in that ghostly northern twilight delivered a mesmerising ballet, a supremely controlled and graceful rise and fall and turn and twist as they streamed past for hour after hour in an endless round of gentle surfacing, breathing and rolling forward to regain their station just a foot or two below the surface. Round and round they went, on and on, tirelessly, several hundred of them, their ranks stretched out a quarter of a mile on each beam. With so many now so close their breathy exhalations formed a continuous background accompaniment to their gyrations, a constant wheezing rat-a-tat that was more than just aural – each expulsion of air brought with it a cloud of misty spray as fishy as it was fine, and before long Mingming and I and all my clothing were doused in a film of moisture that had us stinking like the Grimsby fish dock in the days when there were still catches to be caught. After nearly three weeks of perching on an inert ocean, I was overpowered by this sudden explosion of movement and sound and smell. More than that, though, it was the scorching physical charisma exuded by these great creatures that knocked my senses askew.
    Amidships Mingming has about twelve inches of freeboard. The closest whales were passing no more than five or six feet from my vantage point in the hatchway – almost within touching distance. The big males, each weighing several tons, were as long as Mingming. But the herd was a composition of family groupings, close-knit and faithful. Young whales just a few feet long, but no less fast and athletic than the full-grown adults, were tucked in at their mothers’ sides. They must all have been there: grandmothers, toddlers, teenage jack-the-lads, uncles and aunts and cousins, hoary old bulls and little princesses looking for love. We had somehow fallen in with a whole tribe of nomadic predators and I longed for some real wind so that we could range along with them at full speed ahead, as it were. The wind was still easing off, though, and the silvered water was now throwing up reflections of the fins and long backs as they broke the surface, fins and backs that showed an infinite range of subtle variation in their colouring. Up close the whales belied their old-time whalers’ name of ‘blackfish’. They were mottled in intricate patterns of slate-blues and greys and milky-browns. Scratch marks described pale insignia at obtuse angles. Many of the fins had half-moon gouges in their after edges. One had its topmost section missing entirely. After a while individuals became recognisable as they passed again and again.

Киты беспрерывно сновали вдоль бортов яхты. По мере роста их уверенности расстояние между нами сокращалось.
Вскоре они столпились вплотную у бортов, и «Мингминг» была удостоена дружеского общения, что предполагало звание почетного члена стада. Возможно, это выглядит
преувеличением, вызванным излишним одушевлением китов, но, минуточку, наша история вовсе не выдумана.
Киты попривыкли и затем, в этих призрачных северных сумерках, продемонстрировали завораживающее балетное представление с великолепно организованными и грациозными прыжками, нырками, поворотами и изгибами,
часами носясь взад-вперед в бесконечном хороводе бесшумных всплытий, вздохов и погружений на глубину в один-два фута. Несколько сотен китов безостановочно
кружили, рассредоточившись на расстоянии в четверть мили с каждого борта. Многие из них теперь были очень близко, их прерывистые выдохи создавали непрерывный аккомпанемент движениям по кругу – постоянный свистящий звук, который
не только воспринимался на слух, но и сопровождался, при каждым выбросе воздуха облаком туманообразного аэрозоля, красивым и отвратительно пахнущим. Скоро «Мингминг», я и вся моя одежда были покрыты влажной пленкой, и мы воняли,
как рыбный причал в порту Гримсби, куда давно не поступал свежий улов. После почти трех недель нашего нахождения в бесстрастном океане я был весь во власти эмоций, вызванных таким карнавалом движений, звуков и запахов. Но сильнее всего меня впечатляло огромное физическое обаяние этих огромных существ.
Наибольшая ширина надводного борта «Мингминг» равна примерно двенадцати футам. Ближайшие киты проплывали не дальше пяти-шести футов от моего наблюдательного пункта в люке, почти на расстоянии вытянутой руки. Большие самцы, каждый весом несколько тонн, длиной
не уступали «Мингминг». Стадо состояло из семейных групп, тесно связанных и преданных друг другу. Молодые киты, длиной всего несколько футов, но не менее быстрые и выносливые, чем взрослые особи, держались рядом с матерью. Похоже, там были все – бабушки, дошколята и легкомысленные юнцы, дядюшки, тетушки и кузины,
убеленные сединами ветераны и мечтающие о любви юные принцессы. Мы каким-то образом пересеклись с целым племенем кочующих хищников, и я жаждал настоящего ветра, чтобы мы могли, хоть недолго, идти на полной скорости вперед вместе с ними. Ветер тем временем продолжал стихать, и в серебристой воде отражались появлявшиеся на поверхности плавники и длинные спины, во всем многообразии едва заметных оттенков их окраски, вблизи опровергавшей старинное прозвище, данное им китобоями, – черная рыба. Киты испещрены затейливыми узорами аспидного, серого и светло-коричневого цветов. Царапины под разными углами зрения выглядят, как бледные знаки отличия. У многих китов на задней кромке плавников имеются вогнутости в форме
полумесяца. У одного полностью отсутствовала верхняя часть плавника. Некоторое время спустя уже можно было узнать отдельных индивидуумов, снова и снова проплывавших вдоль бортов яхты.

Adrift in a sea of sleeping whales I too drooped to somnolence. Heavy-lidded, exhausted, my eyes wandered in and out of focus. I wanted to stay there in the hatchway and observe every last detail of the whales’ behaviour until they finally left, but it was no good; tiredness got the better of me. Reluctantly I stretched out below and slept. It was a fitful slumber, pierced by the puffs and snorts of our companions. From time to time I woke and sneaked a look outside. The black forms still lay there, ebony logs shifting gently to the swell. But each time I looked there were fewer. They were moving away, to dive deep and hunt the squid they feed on. By morning they were gone.   
     For half a day we lay nailed to a silver-grey backdrop, fixed immutably, stuck. No wind, no movement, no progress. I cared somewhat less about our frozen state than I would have done twenty-four hours earlier. My head was still whirling with the images and sounds of the pilot whales. The whole episode had been astounding, but more than that, it had made my voyage worthwhile. Whatever happened from here on, I would go home happy. I had witnessed and been immersed in a most extraordinary encounter - unexpected, unimaginable, irreplaceable. A fragment of ocean life had been revealed in all its alien and impenetrable beauty; but it went beyond mere revelation. For a few seconds our lives, mine, that is, as a fumbling seeker-out of the nature of the sea, and theirs, as supremely evolved masters of their environment, had overlapped into a faint and tenuous companionship. Our voyage had taken us beyond the furthest limits of the conventional and the humdrum, and into the heart of wildness itself. I could ask for nothing more.
Дрейфуя в море спящих китов, я тоже впал в полудрему.Мои утомленные, с отяжелевшими веками глаза
закатывались. Мне хотелось оставаться у люка и наблюдать малейшие нюансы поведения китов, пока они окончательно не ушли, но этого не получалось, усталость брала свое.
Неохотно я вытянулся на койке и погрузился в чуткое забытье, прерываемое вздохами и фырканьем наших попутчиков. Временами я пробуждался и выглядывал наружу. Темные
силуэты все еще были рядом, бревна из черного дерева, мягко покачивающиеся на зыби. Но с каждым моим новым пробуждением их становилось все меньше. Они уплывали,
чтобы уйти в глубины и охотиться за кальмарами – своим основным рационом. К утру все киты ушли.
П олдня мы оставались пришпиленными к этим серебристо-серым природным декорациям, намертво застряв в них. Без ветра, без хода, без подвижек. Меня, однако, несколько меньше, чем это бы было двадцать четыре часа назад, беспокоило наше замороженное состояние. В голове все еще возникали образы гринд и издаваемые
ими звуки. Все произошедшее изумляло, но, самое главное, наш рейс уже стоил того, чтобы его совершить. Что бы ни случилось далее, я вернусь домой счастливым.
Я стал очевидцем и участником совершенно необычной встречи, неожиданной, трудновообразимой, уникальной. Кусочек океанского живого мира открылся передо мной,
во всей его нечеловеческой и непостижимой красоте. Но это было больше, чем откровение. На несколько мгновений наши жизни, моя – нескладного искателя морских красот, так сказать, и их – в высшей степени сформировавшихся хозяев своего мира пересеклись и вступили пусть в робкий и неуверенный, но все же контакт. Наше плавание унесло нас за дальние пределы обыденности и рутины, прямо в самое сердце дикой природы. О чем можно было еще мечтать!

Здравствуйте, Сергей!

И спасибо за вопрос. Я еще раз очень рад что моя вторая книга вам понравилась.

Вентилация трудный вопрос. Помоему, на очень маленкой океанской яхте, совершенная водонепроницаемость более важно чем хорошая вентилация. У Мингминг только два отверстия – оба водонепроницаемы. К счастью, у меня редко проблемы из-за недостатка вентилации. Во-первых Я обычно плаваю в Арктике, где хорошая вентилация менее нужно – там надо содержать теплоту внутри яхты. Во-вторых у  Мингминг нет проблем конденсации -  обычный результат плохой вентилации – потому что она совершенно утеплена тольстым поролоном и ковролином. В-третьих, на большинство времени можно содержать отверстия открытыми или полу- открытыми  и, потому что  Мингминг маленька, есть достаточно свежего воздуха внутри яхты!

С уважением, Роджер.

Добрый день, Сергей, и спасибо за еще интересный вопрос.

Я не был на борту Талейсин, яхта Лин И Ларри, но Я был два раза на борту идентичных яхт. Они огромны! И может быть в девать – десать раз тяжелее чем Мингминг. На Мингминг, по-моему, и на похожих легких яхтах, было бы почти невозможно, и очень опасно, употреблять методику  Лин И Ларри, потому что надо все делать на передней палубе.  Series drogue Джордана пользоваться из кормы лодки, и так оно быстрее, легчее и менее опасно спускать и брать обратно. Я предпочитаю что во время шторма яхта двигает вперед, скорее чем назад. Она более счастлива и более спокойна! И есть меньше возможность повреждать руль.

Но каждая яхта разна, и надо экспериментировать чтобы наийти лучшую методику.

С уважением, Роджер.

Уважаемый Роджер!
Мы с женой "проглотили" обе Ваших книги. Постепенно начинают вызревать мысли о постройке собственной лодки:)
Мечты становятся ближе. Главное - это правильный настрой, который появился после прочтения. Спасибо Вам огромное!
С уважением,
Михаил.

I am still at Burnham-on-Crouch working hard on Mingming II, with another month to go before I come back to London.
Making good progress! I will be able to put together an update once I am permanenetly back in London, at the beginning of Sepetember.

Best wishes
Roger

Я до сих пор в Burnham-on-Crouch, много работаю над Mingming II, еще месяц и я вернусь с Лондон.
Работа кипит! Отчет смогу написать, только, когда уже приеду в Лондон в начале сентября. 

С наилучшими пожеланиями,
Роджер